Денис Текко – автор работы «Лава-ламповый курорт» на опорах Шопинского моста. Когда коммунальные службы закрасили его произведение серой краской, в соцсетях разразился скандал, калужане вступились за художника. И хотя сейчас Денис активно ведет диалог с городскими властями, он по-прежнему не афиширует свое лицо и фамилию, оставаясь в андеграунде уличного искусства.
– Денис, вы стали «официальным» художником?
– Я бы не назвал себя так. Наша небольшая художественная студия давно взаимодействует с администрацией города и осуществляет разные проекты. Например, проводит акции в День города, в День молодежи. Они не так интересны художникам, как свободное творчество, но для постепенной адаптации местного населения к стрит-арту вполне подойдут.
– Что же вам интересно?
– Нормальное творческое развитие. У каждого художника свой творческий путь. Он исследует себя: какие моменты ему близки, а какие противоречат его восприятию. Это не всегда совпадает с тем, что требует общество. Он собирает свой образ, прорабатывает в своем творчестве какие-то психологические моменты. При этом могут меняться и взгляды на творчество, и техника.
– Как создавался “Лава-ламповый курорт”? Это дорогая работа?
– Сначала я нарисовал один столб, выложил фото в «Инстаграм» и получил кучу позитивных откликов. Постепенно мы добавляли объекты. Последней точкой стали две опоры, которые мы нарисовали к фестивалю «МОСТ». Получилось завершенное пространство: если смотришь под определенным углом, не остается ни одного пустого столба, возникает эффект присутствия в этой специфической реальности.
На создание этой работы мы потратили порядка 150 тысяч рублей – только на краску и еду, без учета рабочего времени и творческой составляющей. Это была наша инвестиция.
– Что вы почувствовали, когда ваше произведение закрасили серой краской? Вы не расстроились?
– Когда рисуешь на улице, надо понимать, что в любой момент может прийти пьяный, глупый, агрессивный человек и нарисовать поверх твоей работы что угодно. К этому всегда нужно быть готовым. Я не ожидал такого резонанса: новость разлетелась по всему Рунету. Мы при этом ощутили, что находимся на правильном пути.
– Эта работа является самой заметной в вашем творчестве?
– Она точно входит в десятку, потому что очень специфично взаимодействует с окружающим пространством. Таких объектов нигде никогда не было, поэтому он привлекает внимание.
Вид у нее сейчас постапокалиптический. Возможно, мы будем их восстанавливать, ведем на этот счет переговоры с “Автодором”.
У меня насчет этого объекта были планы: сделать проект с дополненной реальностью, чтобы при наведении телефона там все оживало. Сейчас это было бы особенно актуально в связи с популярностью крипт-арта. 
– Что такое крипт-арт?
– По аналогии с криптовалютой – это картинки, которые существуют и продаются только в цифровом виде. Причем продают их иногда за большие деньги – сотни тысяч долларов. Даже Илон Маск в этом участвовал. Уже появляются первые музеи и галереи, которые устраивают виртуальные выставки, экспозиции. Пока это все переоценено и, скорее всего, подпитывается основателями этих платформ.
– К юбилею города вам предложили создать произведение на опорах Гагаринского моста.
– Мы хотели бы провести фестиваль, привезти сюда известных российских стрит-арт- художников. Точнее, урбан-арт – так называют сегмент стрит-арта, в котором художники работают с большими поверхностями. По сути, это монументальное искусство. Что получится в результате, пока не знаю. Очень круто, что в принципе заговорили об этом.
– Расскажите, пожалуйста, о себе. Откуда вы родом, где учились?
– Я родился в Калуге. Всегда любил рисовать: в школе тетрадки порой быстрее заканчивались с конца, чем с начала. Причем рисовал я лучше, чем те, кто ходил в художественную школу, – наверное, потому, что начал рано и сам освоил какие-то технические моменты.
– Помните свой первый уличный рисунок?
– Баллончик с краской я впервые взял в руки около 20 лет назад, еще в школе. На весь город тогда было всего два-три уличных рисунка. К новому году у меня появились деньги на краску, и где-то на улице Суворова, на стене двухэтажного дома я нарисовал новогоднее пожелание. Оказалось, что рисовать аэрозолем очень сложно – это особая техника, надо набить руку.
– Как родители отнеслись к вашему увлечению?
– Всерьез никто это не воспринимал. Но, когда недавно мне пришло благодарственное письмо от президента, родителям это понравилось. В прошлом году я ездил на Саяно-Шушенскую ГЭС, участвовал в проекте по созданию самых больших в мире граффити на высоте 240 метров. Художников решили отметить такими почестями.
– Почему уличных художников часто воспринимают как хулиганов?
– Разные люди рисуют на улицах и разные цели преследуют. Есть среди них художники с мировым именем, чьи работы находятся в музеях. Стрит-арт не мешает им работать в студиях и участвовать в выставках. А кто-то рисует такие вещи, которые считают хулиганством и вандализмом. 
– Есть мнение, что стрит-арт-художники выходят на улицу, потому что им важно, чтобы их творчество увидели. Это на самом деле так?
– Тем, кто пытается поднимать политические темы, провокационные, – им важно выйти на улицу. Кто-то решает творческие задачи, для которых нужны большие поверхности особой формы. Когда было холодно и на опорах моста рисовать было невозможно, я рисовал дома на аэрозольных баллонах, чтобы понять изогнутую поверхность.
В принципе, рисование на больших поверхностях – это гигантомания, а к любой мании нужно относиться с осторожностью, чтобы это не перерастало в психологическую патологию. Мне все равно – нарисую я работу на холсте или на двадцатиэтажном доме.
– Вы зарабатываете на жизнь рисованием?
– Да. Наша студия выполняет коммерческие заказы. Стрит-арт всегда привлекает внимание. Когда заказчик нас слушает, мы готовы посоветовать ему что-то интересное. Но бывает и так, что человек приходит и дает готовую картинку: вот это надо нарисовать вот здесь. Окей, ни слова больше.
– На встрече с Городским Головой вы были вдвоем с девушкой. Кто она?
– Ее зовут Евгения, она художница, основательница нашей студии. Мы работаем вместе. В коммерческих проектах она многое берет на себя. Я не смог бы договориться с некоторыми клиентами, а у нее это хорошо получается.
– Расскажите про ваш художественный стиль. По каким признакам можно узнать на улице вашу работу?
– Сложно в двух словах это объяснить. Какие-то жизненные моменты я переношу в определенную форму, складываю из них коллажи жизненных ситуаций.
В моих работах практически везде присутствуют мягкие цилиндрические завитки – “змейки”. Они означают потоки энергии, направленные в определенные формы. Эта энергия рассеивается, переплетается с реальной жизнью.
– Вы пишете только на улицах или у вас есть какая-то другая сфера?
– Еще я пишу на холстах и занимаюсь цифровой графикой. Это все между собой взаимодействует. Я считаю, что нужно использовать преимущества каждого конкретного инструмента и материала, чтобы получить результат и удовлетворение. Что-то удобнее сделать в компьютерной программе, что-то – на холсте, что-то – на стене.
– Что вас вдохновляет и является толчком для творчества?
– А что еще делать, если не заниматься творчеством? Идеи витают в воздухе. Чтобы их поймать, надо освободить мозг: сходить на йогу, помедитировать, пробежать километров десять. Есть идеи, которые промелькнули и ушли, а есть такие, которые из головы уже не выкинешь. Бывает, они сидят там годами.
– Как вы относитесь к муралу Виктории Вейсбрут, который общественность не приняла?
– На мой взгляд, творчество нельзя оценивать по принципу нравится-не нравится. Я исхожу из того, что сам художник говорит о своем творчестве, – близко мне это или нет. Отдельная работа может быть не до конца понятной, если смотреть на нее в отрыве от контекста всего того, чем занимается художник. Я не видел пояснений Виктории к этой работе: что это такое и почему так.
– Как вы думаете, художественное творчество – это дело вашей жизни?
– Сейчас да, а потом, может быть, что-то поменяется. У меня много вариантов. Если вдруг надоест рисовать, я вплотную займусь музыкой или фотографией. Сейчас не хватает на это времени, и его стало меньше, чем раньше.
