Имя Алексея Петровича Демичева знакомо, наверное, каждому социально активному калужанину. В разное время он был главой районов, первым секретарем райкомов партии, директором птицефабрики, вице губернатором, управляющим Сбербанка… Сейчас Алексей Петрович занимается управлением непрофильными активами ОАО «Автоэлектроника». Управленец с большой буквы, он никогда не боялся начать работу с нуля, не боялся принимать решения и нести за них ответсвенность. Есть хорошее выражение: «Не место красит человека, а человек место». Так вот, Демичев при любом режиме и на любой должности был и есть на своем месте.
– Алексей Петрович, в интернете есть сведения, что у вас семь дипломов о высшем образовании. Это правда?
– Семь – не семь, но сколько-то есть… Первый диплом – Московского института инженеров сельскохозяйственного производства. Второй диплом, кандидата экономических наук, я получил в аспирантуре Академии ЦК КПСС. В этом учебном заведении обучалось всего 50 человек на весь Союз, и готовили нас очень серьезно! Затем – российско-немецкая академия, где я получил степень магистра по специальности «Современный банковский руководитель». Еще я проходил подготовку в Калифорнийском и Гарвардском университетах, учился время от времени на всяких курсах…
– Получается, вы все время учились…
– А это не плохо! Есть хорошая мудрость: учиться надо до тех пор, пока жизнь не заставит переучиваться. И она заставляет! Как только я начинаю чувствовать, что чего-то не понимаю, что не могу раскусить обычный жизненный ребус – я иду учиться. Конечно, знать все невозможно – глупо стремиться к этому. Но понимать процессы необходимо, ведь с каждым днем жизнь меняется… Двадцать лет назад мы поняли, что социализм себя изжил. Теперь понимаем, что капитализм себя изжил и человечество стоит перед выбором какой-то новой общественно-экономической формации. Сегодня, как никогда, очевидно, как капитально был прав Карл Маркс со своей формулой ТОВАР–ДЕНЬГИ–ТОВАР. Наша ошибка в том, что мы ее забыли напрочь и стали делать деньги из воздуха: ДЕНЬГИ–ДЕНЬГИ–ДЕНЬ-ГИ. Это привело к кризису…
– Да, но есть мнение, что это вовсе не экономический кризис…
– Именно! Я это и хотел сказать! Ссылаться на экономические ошибки не надо. На Уолл-стрит сидят великолепные спецы своего дела, да и наши олигархи тоже не промах… Кризис создан их руками. Я думаю, может быть, даже намеренно, с целью передела собственности. Пузырь виртуальных денег стал надуваться и лопнул – во всем мире. Самое страшное, что мы не управляем этими процессами. Но есть группа людей, которая управляет, диктует эту политику. Посмотрите на тот же ОПЕК, на его сегодняшние действия с ценами на нефть. В 1987 году Советский Союз так и угробили через ОПЕК – спустили нас в унитаз вместе с нефтью и газом…
– Экономика вас всегда так живо интересовала?
– Конечно. Я прочел «Капитал» Маркса, очень дотошно. Подробно изучил труды Людвига Эрхарда, сейчас читаю книгу «Ревущие 90-е годы» Джозефа Стиглица – помощника президента Клинтона, вице-президента Международного банка реконструкции и развития, Нобелевского лауреата. В ней он пишет, в том числе, что было величайшей глупостью и ошибкой уничтожение Советского Союза – политические выгоды не перевесили экономический ущерб от ситуации.
Но помимо интереса, у меня неплохое экономическое образование и опыт работы. Наличие даже довольно приличных теоретических знаний не позволяет быть специалистом в чем-либо. Опыт ни с чем не сравнится.
– Знаете, когда узнаешь биографии людей, которые многого добились в жизни, выясняется, что почти все они – из глубинки… У вас есть объяснение этому?
– Очень простое объяснение. Жизнь в глубинке – это особая жизнь, когда с раннего возраста человек учится выживать. Крестьянская среда воспитывает самостоятельность.
Тем более, я родился в очень сложное время – в 1943 году. Наша деревня была сожжена немцами, мы жили в землянках и питались в прямом смысле подножным кормом – крапиву серпом собирали… В пять лет я уже был подпаском. В семь – взял в руки косу. У меня было три младших сестры – на мне были дом и хозяйство. В начальную школу я ходил за три километра, в среднюю – за семь. Мы делали такие небольшие чурочки из сосны и разжигали, чтобы отпугивать волков по дороге… Но жажда учиться у меня была огромная, я закончил школу с “серебром”.
– И какие у вас тогда были мысли по поводу будущего?
– Я себя видел военным! Поступил в первое в Союзе Серпуховское училище ракетно-стратегических войск. Проучился полгода, потом заболел, меня комиссовали. Для меня это была трагедия. Вернулся в деревню, мне предложили работу в бухгалтерии. И тут я проявил характер и пошел работать комбайнером. А что такое комбайн в ту пору: каждый день нужно было смазать около полсотни точек – я ходил в солидоле с ног до головы! За два года я понял, что военным не стану, и более или менее определился – поступил в Московский институт инженеров сельскохозяйственного производства.
– Сказались крестьянские корни?
– Я родился на земле, вырос на земле. И могу сказать, что остался жив только благодаря земле. Есть такая мудрость: люби, – как земля любит, корми, – как земля кормит, учись, – как земля учит. Дороже земли нет ничего! Моя нынешняя работа тоже напрямую связана с сельским хозяйством. Поэтому мне очень грустно и обидно, когда я вижу, что десятки тысяч гектаров никак не используются, причем людьми, которые себя провозглашают чуть ли не патриархами отечественной культуры… У Кончаловского в Мещовском районе тысячи гектаров зарастают березняком! Наше государство единственное, которое позволяет так небрежно относиться к земле. Я много поездил – в Америке, если ты используешь полгектара земли не так, как тебе предписано, у тебя землю отбирают сразу! А в Калужской области сегодня из миллиона гектаров пашут только половину… Миллион гектаров в нашей области пахали в 1861 году на лошадях!
– В свое время вы были главой двух районов в Калужской области, потом работали на разных должностях в Калуге – с чем связаны ваши постоянные перемещения?
– В 32 года я стал первым секретарем Жуковского райкома партии – это был ведущий, передовой район, я там очень успешно проработал шесть лет. А в то время кадры не задерживались долго на одном месте – меня перевели в Мещовск. Я считаю, что и сегодня надо делать передвижки – с самого верха до низа. Я это по себе понял: в Жукове у меня все было отлажено – я стал философски смотреть на жизнь и даже барствовать… А в Мещовске помню первый пленум: райком нетопленый, все сидят в шубах и смотрят на меня. Надо было поднимать все заново. Я вставал в четыре утра и ехал на ферму, в поле, на стройку – меня местные прозвали «Майор Вихрь». За три года я построил пять поселков, провел газ, построил дороги… А дальше понял, что остро нуждаюсь в пополнении своего багажа, и поступил учиться в аспирантуру в Академии ЦК КПСС.
– Алексей Петрович, как вы думаете – судьба ведет человека по жизни или человек сам «делает» судьбу?
– Видимо, есть какое-то сочетание судьбы и усилий человека. Я судьбу не отрицаю… Я вот очень хотел стать военным, но судьба меня повернула в другую сторону… И ведь была у меня в жизни еще одна возможность надеть погоны: я защитил кандидатскую, закончил академию, и вдруг на распределении мне область предлагает пост генерала, начальника областного УВД… Это предложение было из разряда тех, от которых не отказываются. Я пришел к куратору ЦК КПСС и сказал: «Мне 43 года, я готов поехать в любой район, но я не хочу быть генералом»… У меня были другие планы. Мне было бы жалко и обидно заниматься не тем, к чему я был уже подготовлен жизнью. И я отказался. С 1984-го по 1991-й работал первым заместителем председателя Калужского облисполкома. И я бы не ушел, если бы не известные всем события…
– Эти события многих воодушевили, люди ждали перемен…
– Я начал понимать, что происходит у нас в стране, примерно в 90-м году. Я понял, что страна разваливается, что партии у нас больше не будет. Надо было готовиться к чему-то другому… У меня были хорошие добрые друзья – академик Абалкин, мой учитель профессор Белоусов, – так вот, мы много тогда рассуждали на тему будущего нашей страны, и это будущее у нас не вызывало оптимизма.
– То есть, идеалы демократии вам близки не были?
– Не в этом дело. Мне не были близки люди, которых волею обстоятельств вынесло наверх. В 91-м году Александр Дерягин, которого я уважаю, меня, в числе немногих из старой команды, оставил работать в администрации. Но через два месяца я написал заявление по собственному желанию и ушел работать на… Ерденевскую птицефабрику. Я считаю, человек должен пройти определенный путь. Он должен понимать, в какой лодке сидит и чем гребет. И куда гребет. Люди, пришедшие тогда к власти, часто совсем не понимали, что и зачем они делают.
– Это было осознанное решение или вы приняли его «на эмоциях»?
– Что такое уйти с должности первого заместителя губернатора на должность директора птицефабрики? Это не так-то просто… Конечно, я много думал. В сорок лет я сознательно прочел Достоевского. Так вот, я на всю жизнь запомнил фразу из «Братьев Карамазовых»: «То-то брат, реформы, писанные с чужого устава, да еще на неподготовленную почву – дело никуда негодное…» Он в 1880-м написал эту книгу – как в воду смотрел! Я понял, что не смогу повлиять на те процессы, которые происходят в стране и области, поэтому ушел… Я не мог так работать – я же не мальчик на побегушках, я должен чем-то управлять и отвечать за свои действия. А на фабрике я был стопроцентный хозяин. В ту пору мы никому не были нужны – все в стране трещало по швам. Когда я пришел на фабрику, на меня смотрели как на не совсем нормального…
– Ну, вы же опять все наладили?
– Да, я возил птенцов “Боингом” из Торонто! Ведь канадское племенное стадо было лучшее в мире. Знаете, когда прилетел первый самолет с цыплятами и мы привезли их на фабрику, – надо было видеть – птичницы надели гипюровые кофты, шубы – это был праздник! Они укрывали их шубами, сидели на фабрике до утра, выхаживали птенцов. Этим птенцам нужно было обеспечить температуру 35 градусов, меньше на градус – они уже падали! Очень капризная птица. Как-то навалились болезни одна за другой, пришлось пригласить ростовского профессора. Он предложил очень оригинальный способ лечения: «Купи, говорит, ящик армянского коньяка и каждое утро по пипеточке каждому…» Мы отпаивали каждое утро всех инкубаторских, и спасли фабрику!
– Я смотрю, вам нравилось там работать?
– Очень! Откровенно говоря, я теперь жалею, что ушел. Я отработал в Ерденево три года, у меня раскручивался капитал, и со временем я мог бы стать владельцем этой фабрики, да и не только этой…
Но после месяца уговоров и сомнений, в мае 94-го года, я был утвержден Дерягиным и Чубайсом в должности вице-губернатора – я был председателем комитета по управлению госимуществом, на мне была вся экономика области. И это тоже было очень интересно.
– Алексей Петрович, крупный начальник должен быть обязательно жестким человеком?
– Твердым – да. Сегодня что самое страшное? Мы, я имею в виду страна, страдаем от отсутствия жесткой исполнительной дисциплины и отсутствия жесткого контроля.
– Получается, вы сторонник твердой руки?
– В любом обществе понимают, что нельзя отпускать руль. Выдающийся экономист Эрхард, который сделал разбитую после войны Германию величайшим государством, писал: «Как бы мне ни претило принятие полицейских мер, но в XX веке государство и только государство отвечает за судьбу экономики»… И мы сейчас пожинаем плоды плохой экономической политики нашего государства, плоды двадцатилетних реформ и экспериментов… Мы же имели мощнейшую базу – кто нас заставлял разваливать турбинный завод, да почти все оборонные предприятия? Это же передовые технологии!
Когда я теперь езжу в Мещовский район, с грустью вижу разрушенные поселки, которые я построил, – это были современные поселки с коттеджами, бассейнами, детскими садами… Все сегодня разбито и все вымерло…
– Вы очень прямолинейный человек, наверняка вам приходилось слышать о себе нелестные мнения?
– Да. Часто меня обвиняли в жестокости и даже деспотизме. Называли Наполеончиком, было… Иногда приходилось очень жесткие решения принимать, не совсем популярные…
– Вас часто предавали?
– Бывало. Самое страшное в жизни – это люди, которым ты душу отдавал, шел с ними по жизни и верил… Они рвали рубаху на груди, а потом отходили на пять шагов и продавали тебя сразу же…
– В политике таких людей больше, чем где-либо?
– Я думаю, их количество везде одинаково, только выплывают они в зависимости от ситуации… Кто когда востребован. И сегодня полно таких, которые из кожи лезут, чтобы их заметили, стараются, чтобы значок навесили, признали – я вот не понимаю этого… Это не то! Я думаю, что честь надо беречь не только смолоду, но в наши годы особенно.
– Разве для вас не важны награды и признание?
– У меня есть награды – орден, медали, почетные звания и грамоты… Но уважение людей важнее. Когда я приезжаю в Мещовский район – меня и сейчас там узнают. Это самое приятное – ведь прошло 25 лет… Я могу приехать в любое место, где работал, – мне не стыдно. Да, с позиции сегодняшнего дня я понимаю, что было много ошибок… Но без них же не пройдешь по жизни – это невозможно! Основой моей жизненной платформы являются три «П» – порядочность, порядок и постоянство. Постоянство в жизни, постоянство взглядов, убеждений…
– Но вы же сами говорите, что жизнь меняется…
– Ну и что же? Ты сам в основе своей должен быть прежним, ты не должен метаться, быть флюгером. Хорошего ничего от этого не получится.
– А порядочность вы как понимаете?
– Самое главное – никогда не предавай своих друзей, не делай людям того, что ты не хочешь, чтобы они делали тебе. Вот и все. Я могу сказать, что всегда поступал так. Я верю людям и хочу, чтобы они мне верили. В жизни никогда никому не делал преднамеренную подлость.
– Врагов своих вы простили?
– Я их не считаю врагами – мы разошлись и разошлись. У нас просто разная оценка жизни и разные подходы к ней. Бог им в помощь.
– В свое время было много слухов, связанных с губернаторскими выборами, в которых вы проиграли Артамонову…
– Любые выборы окружены слухами… Я тогда был управляющим Сбербанка и воспользовался правом каждого законопослушного человека выдвинуть свою кандидатуру. Я рассматриваю выборы как предложение, наем на работу. Но народ избрал Артамонова. Человек энергичный, он работает – и пусть работает. Это же закономерно – кто-то избирается, кто-то – нет.
– Но вы же думаете иногда: вот это я бы сделал не так…
– Нет. Это пустое. Маниловщина – рассуждать о том, чего не было и не будет.
– Ваш дядя, Петр Нилыч Демичев, в советское время был министром культуры страны. Этот факт как-то повлиял на развитие вашей карьеры?
– Нет – здесь надо знать историю семьи. Петр Нилыч придерживался очень суровых правил. Он прошел войну, в сорок лет стал кандидатом в члены Политбюро, 1-м секретарем Московского ЦК КПСС – у него за спиной никто не стоял, крестьянский сын – он рос по жизни сам. О моем существовании он, наверное, даже не подозревал – мало ли Демичевых… У него родных было пять братьев и сестер! Его старшая сестра всю жизнь работала дояркой в колхозе, вторая сестра Марфа Ниловна – швеей-мотористкой, всю жизнь прожила в общежитии, квартиру получила только на пенсии. Племянники были механизаторами. Ни один из родственников министра никогда не воспользовался его фамилией. Никто. Петр Нилыч запретил. Он, кстати, жив и сейчас.
– А что вы чаще всего вспоминаете о детстве?
– Мне было три года, война кончилась, и отец прислал телеграмму, что сойдет с поезда на станции Феликсово. Мама меня подхватила и бежала три километра до станции. И вот из леса выходит мужик в шинели, бросает чемоданы, мама бросает меня… Так я впервые увидел отца. Потом как участнику войны ему дали лес на постройку дома – мы же в землянке жили. И вот они с мамой пилили огромные шестиметровые бревна и на себе четыре километра везли. Бревно в день. Два года строили дом. Построили и жили очень хорошо.
– А в нынешнем в нынешнем возрасте вам хорошо?
– Да. У меня есть семья, есть внуки, есть работа. Есть уважение определенного круга людей. Есть старые друзья, чудесные друзья, к которым я приду в любой момент, и они меня поддержат. Как и я их. Жизнь мне не в тягость и, самое главное, я никому не в тягость. А что еще нужно для человека? Было бы очень не скромно с моей стороны хотеть большего.
– Что для вас всегда было главным в жизни?
– Семья. Я с трудом представляю ситуацию, в которой жена сказала бы мне: «Я не поеду с тобой», когда я уезжал, например, из Жукова или из Калуги… Как бы тогда сложилась моя судьба? Все бы ломалось и трещало – как бы хорошо я ни работал…Это очень важно, когда можно положиться на близкого человека. У меня были очень серьезные ситуации в жизни, когда меня «трясли», – тогда даже друзья притихали на всякий случай… И поддержка жены была для меня – все. Семья – мое великое счастье. Дальше – работа.
– Вам самому с собой легко, Алексей Петрович?
– Я бы не сказал. Когда всегда легко – что это за жизнь тогда? Часто бывают сомнения – а так ли я сделал? Если человека не мучают сомнения, он считает себя всегда правым – это очень плохо… Это, кстати, беда многих руководителей, и маленького ранга, и большого, – «всегда прав». Это невозможно. Надо сомневаться в том, что ты делаешь, и доверять людям вокруг. Без сомнений жить нельзя – грубеешь.
Текст: Лариса Северина.
Фото: Дмитрия Демидова.
