Прослужив более 10 лет, Анатолий Алексеевич Коряушкин ушел из армии и в 1997 году открыл небольшую столярную мастерскую. Сегодня его предприятие «АнКор» занимается производством качественной мебели и других изделий из натурального дерева. Сам Анатолий Алексеевич в этом году отметил юбилей. В свои 70 он сохраняет боевой настрой и строит планы. Вместе с дочерью Лидией Изотовой они мечтают возродить исчезающую профессию столяра и вывести свое производство на новый уровень.
Реклама. Изотова Л.А. Erid: 2SDnjf1Dwpf
– Анатолий Алексеевич, расскажите, где вы научились управляться с деревом? В детстве?
– С отцом в детстве немного занимались деревом, но по-другому. Это были топор, дрова. В школе на трудах было столярное дело: и табуретки делали, и молотки железные. Кстати, в школе и станки хорошие были.
– Откуда вы родом, где учились?
– Родился я в Калуге, потом жили в Брыни. У нас с сестрой детство было – счастливее не нужно. Родители были строгие. И очень любимые, кстати. Воспитывали нас в труде. Деревня – она и есть деревня. В семье было хозяйство: две коровы, поросята, куры, гуси, утки, кролики, огород. Всегда нужно было кого-то покормить, у кого-то убрать.
Окончил Брынскую среднюю школу и поступил в гидромелиоративный техникум. В техникум пришлось идти, потому что после 10 классов мне не хватало лет, чтобы поступать в военное училище. Отучился, призвали в армию, в ракетные войска стратегического назначения. Сначала в учебный центр, после учебки дали звание сержанта и служил в Червонограде Львовской области. Перед увольнением подал рапорт в Казанское танковое училище. После училища распределили в Калинин, в танковые войска.
– Так вы профессиональный танкист?!
– Да.
Пять с половиной лет служил в Монголии. Там две танковых дивизии рядом располагались. Мы как раз попали на развертывание войск. В палатках жили год, пока строились. Набирали полностью экипажи. Я в танке несколько лет провел, знаю его, как свои пять пальцев. Мои товарищи двигатель на танке меняли за 4-5 часов.
– Это был тяжелый период жизни?
– Нормальный для военного человека. Вспоминается, что все легко было. Войска наши, территория наша. А потом меня перевели в Мамоново, в Калининграде, на границе с Польшей. И там неприятная ситуация случилась, я бросил партийный билет на стол замполиту и сказал, что служить больше не буду. И в должности командира взвода вышел в гражданскую жизнь. Это был 1985 год.
– Какой у вас характер. Не пожалели потом? Все-таки столько лет службы.
– Да, по молодости был горячий. Но не пожалел ни разу. В жизни все складывается, как надо. Приехал в Калугу, устроился оператором ЧПУ на моторный завод и стал учеником. У меня был наставник, очень хороший специалист и человек. После армейской жизни, беспредела и неправды, которая тогда там творилась, я чувствовал себя легко. Не поверите, после армии на заводе я отдыхал. Военная служба день и ночь, без выходных, ответственность за подчиненных, срочников. А на заводе – и субботы, и воскресенья, и праздники. Это было удивительно.
– В какой момент вы задумались о бизнесе?
– Друг у меня есть, одноклассник Александр Анатольевич Васильков, он выдернул меня с завода, сказал: «Приходи, будем бизнесом заниматься». Он вообще большую помощь мне оказывал всегда. Я ему очень благодарен. Мы долго разговаривали, думали.
А потом один товарищ сказал: «Россия будет ещё двести лет жить на лопатах. Давай делать черенки». Мы обыскали весь Союз, чтобы найти череночный станок, купили его в институте деревообработки. В Москву возили продавать, пока разгружали машину, 20 тысяч черенков подчистую разбирали.
Потом у нас стали появляться отходы дерева, купили токарный станок, начали точить, стали делать табуретки.
– Как от табуретки перешли к сложной мебели?
– Пришел первый заказчик и попросил сделать шкаф. Так и пошло. Были специалисты, вместе экспериментировали, творили. Повышали свой уровень постоянно.
– Что сегодня производите? 
– Делаем все, что угодно. Изготавливаем мебель по любой картинке из интернета в любом стиле, форме и дизайне. Разрабатываем сами чертежи и производим на заказ: гостиные, спальни, детские комнаты, встроенную мебель, гардеробные, кухни, даже мебель для ванных комнат из влагостойкого МДФ и массива дерева. Все, кроме стульев и мягкой мебели. Лестницы, лестничные ограждения, перила, кабинеты. Мы делали приемную мэра Москвы, например. Монтировали его по ночам – с 8 вечера до 7 утра, пока никого нет. Обратите внимание, правительство, президенты работают в кабинетах только из натурального дерева.
– А какое дерево самое лучшее?
– Смотря для чего. Лестницы – массив ясеня и массив дуба. Ясень по твердости впереди дуба идет. На первом месте стоит клен, на втором месте ясень, на третьем – дуб. Только рисунок у ясеня более пестрый, у дуба спокойнее. Есть еще клен, орех, но они очень дорогие. Сейчас вообще цены на все очень подскочили, сами знаете. Массив дуба стоит 150 тыс. куб, а раньше был 60. Стараемся переориентировать людей на ясень. И вообще дуб не идёт на мебель. Он крупнозернистый, можно и на радиацию попасть.
– В каком смысле, радиацию? Откуда?
– Конечно. Например, если материал из зараженных областей привезут, то это бомба замедленного действия. И ДСП очень токсично. По санитарным нор- мам, на квадратный метр ДСП положено 20 кубометров воздуха. А у нас квартиры заставлены такой мебелью, потому что она самая дешевая.
Покупатель об этом не задумывается, но производители знают. Мы берем дерево только у проверенного поставщика из Краснодара и проверяем обязательно на радиацию.
Лидия: – Поэтому мы вообще не сторонники работать с ЛДСП, и отговариваем заказчиков. Перенаправляем на МДФ, который экологичен.
– А у вас дома вся мебель из дерева?
Анатолий Алексеевич: – На 80 процентов. Ни одного предмета из ЛДСП. И все делал этот дизайнер – Лида.
– Кто ваши заказчики?
Анатолий Алексеевич: – Люди, которые чувствуют и понимают дерево. Кто хоть один раз заказал деревянную мебель, никогда от нее не откажется. У дерева живая энергетика. Дерево на самом деле теплое.
Лидия: – В Калуге в основном у нас заказывают физлица. А в Москве и области – юридические лица. Например, подрядчик берет квартиру в отделку, мы туда изготавливаем полностью корпусную мебель из дерева и МДФ.
Главное – найти золотую середину, чтобы и заказчику, и производителю было хорошо. Мы разработали для покупателей программы рассрочки, индивидуальные условия оплаты, которые для них удобны.
– Какие основные сложности возникают в работе?
Анатолий Алексеевич: – В плане цен, кредитов стало очень тяжело. Попробуйте сейчас поменять оборудование, станки. Очень долгие поставки импортной фурнитуры из Германии, Италии.
– А с Китаем не сотрудничаете? Говорят, уже научились делать не хуже Европы.
Лидия: – Китай, может быть, и научился делать, но заказчики наши предвзято относятся к Китаю, не воспринимают. Привожу, показываю: «Вот, они одинаковые, но дешевле в 1,5 раза и сроки поставки короче». Не хотят. Производителей сейчас очень много, постоянно приглашают на презентации по фурнитуре и комплектующим к мебели. Но пока мы не нашли ничего нового, лучше старого проверенного. Может, в этом году увижу что-то стоящее на мебельной выставке в «Экспо-торге» в Москве.
Анатолий Алексеевич: – Главный острый вопрос – специалисты. Так и напишите крупно: нам нужны столяры! Нет столяров. Откуда им взяться, если 30 лет их не готовили в учебных заведениях. В Калужском кадетском техникуме в феврале будет последний выпуск столяров.
К нам приходили оттуда на практику ребята и прямо говорили: нам дерево не нужно, мы не будем работать по специальности. Это забытое уходящее ремесло, возрождением которого никто не занимается. Возьмем резчиков по дереву, они же почти исчезли! А нам и резьба по дереву нужна. Есть спрос.
– И как быть?
– Будем искать и сами обучать, что делать. Мы давно об этом думали. Учить сразу на практике, чтобы у молодежи возник интерес идти в эту профессию. Сложно сейчас заставить кого-то работать руками. Всем хочется легкий труд за большие деньги. Но такого не бывает. Не будешь пахать, ничего не будет.
– Лидия, а когда вы присоединилась к бизнесу отца?
Лидия: – Шесть лет назад. Папе становилось все сложнее работать, возникли вопросы по здоровью, переживаний все больше и больше. Я пришла сначала в бухгалтерию. А потом начала вникать в производственные дела, постепенно стала заниматься поставками материалов, заказами.
Когда пришла на производство, я ходила за столярами по пятам, была с ними везде! Смотрела, вникала, как и что они делают, каждый момент производства до установки. Сейчас я уже понимаю и знаю весь процесс. Вообще, очень хотела бы получить специальное образование по дереву, хотя бы курсы.
– А кто вы по специальности? Чему учились?
– У меня два высших образования: юридическое и экономическое. Какие-то предметы мне были тогда не интересны, типа налоги и налогообложение, теория государства и права. И я так благодарна преподавателям, которые порой заставляли меня учиться и заложили этот фундамент. Благодарна людям, с которыми мне посчастливилось работать и получать первый трудовой опыт. Теперь все-все пригодилось. Знания очень помогают мыслить рационально, принимать решения быстро и правильно. Папа очень добрый, отзывчивый и безотказный. И люди пользуются этим. Но я верю, что каждому вернется все, что сделано. Закон бумеранга.
– А вы не похожи на отца?
– С каждым разом становишься черствее, уже на «честном слове» не работаешь. Сейчас есть контингент потребительских «террористов». И юридически, конечно, каждый момент должен быть зафиксирован в подписанном договоре: выкрасы, цвета, дизайн, материалы.
– Считается, что столярка – совсем не женское дело.
– Как сказать. Много женщин работают в этой сфере. Женщинам легче найти общий язык и договориться с кем угодно. У нас подрядчики везде – мужчины. Общаемся и сотрудничаем на равных.
– Что самое приятное в вашей работе?
– Она очень разнообразная. Нам нравятся индивидуальные заказы, они не однотипные и не повторяются. Типового производства у нас не будет никогда, я думаю. Мы делаем штучные изделия. Однотипная работа деградирует и убивает, не дает развития производства, ни саморазвития, ни радости. Каждая новая задача заставляет искать пути решения, не дает стоять на месте.
Гордимся своей работой в тот момент, когда ставим мебель и нам самим все нравится. Приятно, когда люди радуются изделиям. Когда говорят, что наша мебель лучше итальянской. Конечно, это вдохновляет. Самая большая похвала.
– А где и как вы продаете свою продукцию?
Анатолий Алексеевич: – Магазинов и выставочных площадок у нас нет. Репутация на нас работает. В Калуге, да и в Москве нас многие знают.
Мы занимаемся производством мебели с 2001 года. В нашем портфолио много знаковых объектов: Дворец торжеств, галерея «Образ», Дом Шамиля, Оптина Пустынь, реставрация старинных дверей Казанского девичьего монастыря, Художественного музея. Нам нравится заниматься реставрацией, вносить вклад в сохранение культурного наследия нашего города. Потому что мы любим Калугу, планируем здесь жить и работать всегда. И хотим донести до наших детей в целости исторические ценности.
Вместе с моим другом детства Александром Васильковым помогаем нашей Брынской школе. Постепенно меняем там двери, мебель, оформление. Думаю, таких красивых и комфортных школ, как наша сельская школа, в стране единицы.
– Зачем вы этим занимаетесь?
Анатолий Алексеевич: – Все закладывается в детстве. Пусть наши брынские ребята с удовольствием приходят в школу, как мы в детстве, пусть растут и учатся в красоте, пусть их уровень нормы сразу будет высоким. Сейчас в основном дети сидят все в компьютерах и телефонах, даже гулять не ходят. Хорошо, что Лида не разрешает дочке много времени проводить в телефоне.
Лидия: – Мы вообще не сторонники гаджетов. Телефон только в школу для связи. Да Саша и не просит. У нее много других интересных занятий. Ей нравится кроликов дрессировать, курочек кормить, выращивать цветы, зелень. Когда на работе у нас бывает, со столярами тусуется, раскрашивает деревяшки. Она трудолюбивая, вся в дедушку, и тоже родилась в год Лошади. Конечно, из дедушки с бабушкой она веревки вьет. С дедом они и на рыбалку, и за грибами. Такая у них любовь.
– О чем думаете в канун Нового, 2025 года?
Анатолий Алексеевич: – Я почти отошел от дел. Теперь уже я правая рука Лиды, а не она -моя. Помогаю, чем могу: и советом, и делом. Переживаем за будущее. Я хотел бы, чтобы наше столярное дело жило. Внимательно слежу за международной ситуацией. Думал пойти на СВО. Но забраковали по здоровью. Но может, ещё пригожусь.
Лидия: – Сейчас мы выходим на новый уровень. Разрабатываем новую линейку – новый сегмент дорогой мебели. Очень интересной и красивой. Давно мечтала это сделать, но боялась. Сейчас уверена, мы на правильном пути. Наверное, на Новый год будем это желание загадывать.
