«Бенефис Светловидова» – спектакль по мотивам чеховских этюдов, рассказывать о сюжете которых нет смысла, – вряд ли сегодня найдется театр, который не ставил эти пьесы: «О вреде табака», «Предложение», «Свадьба», «Лебединая песнь». И театралы наверняка знают их наизусть. В калужской драме эту постановку инсценировал молодой петербургский режиссер Антон Коваленко. Главную роль в «Бенефисе…» исполнил народный артист России Виталий Логвиновский.
Идеей, положенной в основу спектакля, вряд ли кого-то удивишь: каждый человек – актер в трагедии или комедии своей судьбы. Но при этом, наблюдая за игрой главного героя, хочется еще раз окунуться в оригинальный авторский текст: постойте, это еще его, классика, или уже актера – слова, мысли, чувства? Все до последней строчки – Чехов. Чувственная выразительность – артист.
Чехов на театральных подмостках всегда оставался актуальным, сегодня же становится еще и модным. В эпоху развенчанных идеалов его драматургия – будто бальзам на сердце, ведь мало кто умел так влюбить и добиться сочувствия к своим героям – вовсе не идеальным, порой жалким, но все же способным на порыв. Вот и наблюдая за игрой Логвиновского, за его парадоксально смешными и одновременно грустными сценами, веришь в главное – что для него, прежде всего как для актера, чеховское видение жизни, мысли по ее поводу являются глубоко прожитыми, родными настолько, что уже невозможно их отделить от собственных.
Герой Виталия Логвиновского попеременно то безостановочно молится своему театру, единственному своему богу, то отчаянно проклинает его. Черная дыра зрительного зала поглотила его молодость, силы, разрушила надежды, да что там – всю его жизнь, не оставив ничего взамен. «Публика ушла, спит и забыла про своего шута! Нет, никому я не нужен, никто меня не любит… Ни жены у меня, ни детей…»
То, что было задумано как искрометная комедия нелепости человеческих отношений и Его величества Бенефиса, с развитием событий звучит скорее как горькая исповедь актера Светловидова. Театр здесь видится уже принципиально иным. Актерский триумф уже не кажется таким уж желанным, он – только бледная тень настоящей жизни, бурлящей за стенами театра. Стоят ли минуты, как максимум – часы зыбкого успеха, пропитанного завистью, – необходимости платить за них своей судьбой? И даже более того – платить любовью, разбивающейся о банальный предрассудок. Но менять уже что-то поздно, поэтому, раз нет реального пути спасения, пусть хотя бы не будет так больно. Герой пытается спрятаться от отчаяния в поэтические грезы, и – уж совсем по-русски – в алкоголь.
Мы видим, как через маску комика-бенефицианта, всю жизнь служившего образцом водевильного благодушия, проступает высокая трагедия. Боль осознания пустоты бытия в словах актера звучит особенно пронзительно. Эти минуты в спектакле буквально драгоценны. В этот момент веришь, что перед тобой открывается настоящий Чехов – тот идеал думающего, но сумевшего не потерять за интеллектуальностью способности сострадать человека, что так востребован нынешним обществом.
Известное утверждение, ставшее афоризмом, что у Чехова люди пьют чай, а в это время разбиваются их судьбы, герой Логвиновского доводит до пугающего правдоподобия.
В финале режиссер заставляет нас присутствовать при почти интимном процессе: актеры прямо на сцене «снимают грим», обращаясь в наших современников, и мы понимаем, что люди, приводившие в движение сценическое действие, рассказывали нам словами чеховского текста то, что переживают постоянно сами. Спектакль выплескивается, проливается в зрительный зал. Мы уже не отделены от сцены огненной чертой рампы, мы уходим в гардероб одеваться, но не можем перестать играть свою роль. Это больше, чем послевкусие, это словно заклятье. Словно бабочки в коллекции энтомолога, мы приколоты к страницам чеховского текста, ожившего при помощи театральной магии. И мы продолжаем играть – в комедиях и трагедиях своих судеб. Не за гонорар и аплодисменты. А за что?..
Текст: Екатерина Зимина
Фото: Александр Зерцалов
