В марте уникальный калужский коллектив – студия современной хореографии «Забава» – отмечает 15-летний юбилей. Их танцы вызывают эмоции зрителей и восхищение профессионалов. Для сотен воспитанников «Забава» стала символом свободы, мечты, философии… Однако создатель и бессменный руководитель студии Елена Иноземцева считает, что почивать на лаврах рано и говорит: «я не волшебник, я только учусь».
- Елена, если бы вам пришлось незнакомому человеку объяснять, кто вы, что вы сказали бы?
– Могу сказать, что я предприниматель, что я балетмейстер, что я художественный руководитель, и это все – правда. Но больше я считаю себя педагогом. Все остальное – это сопутствующие вещи, которые помогают мне делать все, что я делаю, в полном объеме.
– Расскажите, как все начиналось?
– Начинались мы не как «Забава». Где-то через полгода появилось это название. До этого я работала в подростковых клубах. Мне казалось, что это временно, и когда-нибудь начнется что-то большое. А потом я ушла, потому что поняла, что все должно быть по-другому – так, как я это вижу. У меня были друзья, которые подсказали, что нужно пойти туда и там арендовать. Потом пойти в налоговую и зарегистрироваться. Я арендовала помещение, у меня были знакомые педагоги и мы с ними открыли студию.
– У вас не было страха?.. Или был бизнес-план?
– Ни того, ни другого. Была абсолютная уверенность, что я все делаю правильно, и все получится.
– Сколько сегодня человек у вас занимается?
– Точными подсчетами я не занималась. Это студия современной хореографии «Забава» и группа свободной хореографии «ДисТанцы-Я». Около 400 человек. Это люди и очень маленькие, и самые взрослые.
– Как получается работать со столь разными людьми? Это же разная хореография – детская и взрослая.
– Мне никогда не казалось это сложным. Это как спросить у человека, который делает посуду: что легче делать – вазу или чашку? Это просто разные вещи. Насколько разные, настолько и одинаковые. Приятно и интересно работать и с теми, и с другими.
– Вы занимаетесь современной хореографией? Что это означает?
– Это сложно объяснить словами. У нас визуал ьное искусство. Через призму современности мы пытаемся найти что-то новое в танце. Мы знакомимся с методиками, которые придумывают наши современники из нашей страны или из-за рубежа. У меня работают замечательные педагоги, у которых безграничная фантазия, которые всегда что-то изобретают, придумывают, и все вместе мы делаем такие вещи, которые еще никто не делал. То, что сейчас актуально, – это и есть современный танец. Но на базе каких-то традиционных классических методик. Вся современность строится на базе традиций.
– Как вы смотрите на создание в Калуге ДНК, или, как его называют, Центра инновационной культуры? Вы полагаете, это действительно даст толчок к развитию культуры?
– Что касается нашей области – хореографии, я думаю, да. Мы принимали участие в одном из мероприятий ДНК. Моим ребятам очень понравилось, когда в Калугу приезжали европейские хореографы. Я знаю, насколько дорогие это педагоги. Мы и сами очень хотели бы этих педагогов пригласить. Но это баснословные гонорары. И нам это не под силу. Если будут подобным образом развивать культуру, я – за. Нельзя все время вариться в собственном котле. Это как постоянно читать одну и ту же книгу, даже если она очень-очень хорошая. Развитие идет только тогда, когда есть возможность поделиться, обменяться опытом, свежими мыслями, идеями.
Я горжусь тем, что мы танцуем вещи сложные не только технически, но сложные, глубокие в интеллектуальном плане
– На каком уровне находится сейчас хореография в Калуге? У нас ведь много танцевальных коллективов, школ.
– Я стараюсь избегать таких вопросов. Могу говорить с точки зрения современной хореографии: в других регионах она развита несколько лучше. Можно было бы проводить в Калуге профессиональные конкурсы. Сюда многие приехали бы, мы находимся рядом с Москвой. Но, к сожалению, у нас мало что происходит в этой сфере. Мы стараемся сами выезжать на конкурсы, не ради призов, а ради того, чтобы посмотреть, что делают в других городах. Но конкурсов хороших – некоммерческих – проводится очень мало. В основном конкурсы – это собирание с родителей денег, когда ты поехал и обязательно занял какое-то место. Я стараюсь выбирать те конкурсы, где минимум финансового интереса и есть что посмотреть. Где есть образовательные программы, преподают педагоги, проводятся мастер-классы.
– «Забава» славится сложной хореографией.
– Мы танцуем вещи сложные не только технически, но сложные, глубокие в интеллектуальном плане. И я очень горжусь, что мы делаем сложные па или каскадный прыжок не просто так, а со смыслом и пониманием.
– Это обязательно?
– Это моя позиция в моем ремесле. Танец шире и глубже, нежели просто движение. Набор движений – это удел репетиционного класса, где ты встаешь и отрабатываешь, оттачиваешь технику. То, что мы выносим на сцену, это определенные смыслы и образы. Даже в детских танцах мы придумываем какие-то движения, танцуем с предметами, рисуем смайлики на палочках, чтобы ребенок во время танца развивался, нес определенное настроение, жизненную установку.
Когда приезжал Мартин Форсберг, он как раз пытался убедить всех что танец – это только физика человека и не более того. Я уважаю его как специалиста, он очень много интересных штучек нам показал, мы их сейчас используем в репетициях. Уважаю его точку зрения, но согласиться с ним не могу. Все мы, калужские хореографы, на его вопросы о танце говорили о душе. Он смотрел на нас непонимающе и спрашивал: «Вы серьезно?! Я не понимаю, о чем вы говорите». Он говорил нам: «Ребята, эй, вы что?! Какая душа?!» В его понимании танец – это руки, ноги, суставы, движение. И то, как ты можешь это все совместить в ритме, в пространстве.
Форсберг говорит: «Вы, русские, можете танцевать произведения искусства, можете танцевать Толстого, можете танцевать цвет… Я не понимаю – зачем вам это надо?..»
– Как может быть танец без души?!
– На постсоветском пространстве сохранился пласт хореографии, которого нет нигде. Когда был закрыт железный занавес, мы тут его развивали. Занавес открыли, а мы так и продолжаем. Сейчас только потихоньку стали выглядывать, а у них там совсем все по-другому!.. Они там совсем не тем занимаются, чем мы. Например, контемпорари денс – самое популярное сейчас направление в современной хореографии. Один из его приемов, когда танцор разными частями тела рисует разные фигуры или пишет слова и цифры. Форсберг говорит: «Вы, русские, можете танцевать произведения искусства, можете танцевать Толстого, можете танцевать цвет, настроение… Я не понимаю – зачем вам это надо?..» А русским – вот эти цифры не надо. Можно использовать это как один из хореографических приемов, но не более того.
– А вы сами не думали никогда уехать за границу и работать там?
– Думала. Даже в Нью-Йорке школу подыскала. Меня прельщают те знания новые, новый опыт, который я могу там получить. Но жить там я не смогла бы. Я буду скучать по стране, по людям. Мне сложно общаться с иностранцами душевно и близко. В чужой стране это невозможно, мне кажется. А мне это очень нужно.
Я стремлюсь к тому, чтобы и у нас в студии была атмосфера. Чтобы мы учились не только танцу. Мы много разговариваем с детьми на уроках, что-то обсуждаем. Мне кажется, что воспитание идет не через ноги и руки, но через голову, сердце. Мы можем похихикать, поболтать, но есть и требования, которые должны неукоснительно выполняться: я не люблю прогулы, например. Система в наших занятиях имеет серьезное значение. У нас есть обязательства перед учениками, и у них есть обязательства перед коллективом.
– Как вы считаете, сильно ли изменились дети за эти годы?
– Дети остаются такими же. Они все хорошие. Наши дети невероятно дружат. Они физически развитые. Они красивые. Мобильные. У них светлые головы, широкие взгляды, они современные. Они правильно общаются. Я стараюсь работать с ними так, чтобы они развивались во всех смыслах. Изменилось мое отношение к детям. Раньше у меня не было детей, и я их любила на расстоянии. Сейчас я их больше понимаю. Я обожаю самых маленьких, и они, кажется, меня тоже. Они меня ждут. Когда они меня видят, так радуются, набрасываются, виснут на мне. Это очень приятно и весело. У меня получается найти с ними общий язык. Мне всегда не нравились танцы, поставленные взрослыми для маленьких детей. Я пытаюсь смотреть глазами детей, с высоты детского роста. У ребенка и движения тела другие, и существование внутри человека другое. Каждому малышу объясняю его роль в танце. Мы играем, и им это нравится.
К сожалению, родители стали меньше участвовать в жизни коллектива. Я не хочу, чтобы было так, я хочу, чтобы был альянс: родитель–ученик–педагог. Я уже спрашиваю: «Дети, где ваши родители? Хочу на них посмотреть и с ними поговорить». Рассказать им о нашей жизни. У нас жизнь бурлит. Мы делаем тематические газеты, мы проводим тематические вечеринки-дискотеки, конкурсы фоторабот, украшаем студию к каждому празднику. Родители, которые давно водят к нам детей, это все знают, втягиваются.
– А вы в каком возрасте начали занятия танцами?
– До школы. Родители привели меня в ДК «Строитель» в ансамбль классического танца, который вела Вера Никитична Белова, замечательный педагог. Там была огромная костюмерная, где висели пачки балетные, которые были сшиты в Большом театре. Пуанты… Мы занималась балетом…
Я честно пыталась стать юристом, долго себя уговаривала, но все-таки с последнего курса ушла. Невозможно идти поперек судьбы. Как только я приняла это решение, все, как пазл, сложилось
– Вы, наверное, сразу были подающей надежды?
– Нет! Я вообще не подавала никаких надежд. Мне все очень нравилось. Мне нравился преподаватель. Мне нравилась дисциплина, преодоление себя. Потому что классика – это преодоление, конечно. Мне нравилась картинка – балерина в белой пачке. Нам говорили, чтобы надеть пачку – надо очень сильно трудиться!!! И я занималась, старалась, все ждала, когда же мне будет позволено надеть пачку. А потом все как-то распалось… Я подалась в какой-то коммерческий кружок танца, а там дискотека какая-то. Потом путешествовала из коллектива в коллектив… Это долгая история. Пошла в колледж культуры, на отделение хореографии. Поскучала там недолго и забрала документы. Мама обрадовалась и сказала: «Вот сейчас мы получим высшее юридическое образование и будем юристом. А танцевать можно и после работы». И я пошла учиться, а по вечерам занималась с группой ребят танцами. Я честно пыталась стать юристом, долго себя уговаривала, но все-таки с последнего курса ушла. Невозможно себя заставлять. И вообще невозможно идти поперек судьбы. Как только я приняла это решение, все, как пазл, сложилось. Как раз при нашем колледже открыли экспериментальный курс очно-заочного обучения, который я окончила. И потом еще окончила МГУКИ. Но хореография – это такая профессия, которой нельзя однажды научиться и поставить точку – «я все знаю». Пээтому я постоянно учусь.
– Хореография как бизнес насколько интересна?
– Получается зарабатывать, как в любой другой профессии. Но, мне кажется, как раз потому, что мы не относимся к делу как к заработку. У нас есть определенная сумма, которую мы берем за обучение. За счет этих средств содержим студию, педагогов, развиваем свое дело.
Бывали моменты, когда было сложно, не было денег, я думала сделать какое-то коммерческое шоу и потом понимала, что в результате это не приносит ни удовольствия, ни развития, ни желаемых денег. У меня есть принцип: я не продаю свои постановки. Я их дарю. Мне не жалко.
– Вы начинали свое дело совсем юной. Неужели не было ошибок?
– Конечно, я совершала ошибки и совершаю их. Я не боюсь ошибаться. Не хочу сейчас в них копаться. Самое главное – не остановиться на пути. Я иногда вижу своих коллег, которые когда-то были потенциально очень сильными, яркими, и понимаю, что они мумифицируются в своем творчестве. И мне так страшно, я пытаюсь бежать от этого, что-то делаю, чтобы не остановиться. Надо быть в теме. Не только профессионально. По жизни! Говорят: вот у вас такие танцы классные, потому что, наверное, вы общаетесь с молодежью. Может быть… Я постоянно общаюсь с людьми, узнаю, какие-то вещи, которые я не знала до этого, смотрю кино, последние премьеры, слушаю музыку, новости в Интернете. Я хочу ставить вечные темы, но современным языком, и хочу, чтобы меня понимали.
– Вам важна реакция зрителей? Некоторые говорят: это элитарное искусство, и нам не важно, понимаете вы или нет!
– Это все враки! Мы все люди, мы говорим на одних и тех же языках. И если тебе есть что сказать, тебя всегда поймут. Конечно, зритель – это важно! У нас публичное искусство. Мы выходим на сцену и обмениваемся эмоциями. Это феномен! Перед каждым концертом мне снятся кошмары, что у нас пустой зал. Каждый концерт! Я всегда прошу своих посмотреть: что там в зале, сколько свободных мест? Они меня успокаивают: да все нормально, зал полный. Мне важно, чтобы зрители пришли. Чтобы они смотрели, чувствовали и думали и чтобы дома еще вспоминали. Очень нужно, чтобы шла реакция, кровоток. Я боюсь скупых на эмоции залов. Мне важно признание, чтобы нас оценили по достоинству.
– Какие ваши творческие планы?
– В планах у меня театр! Я мечтаю о профессиональной сценической площадке и готова была бы делить ее с другим коллективом. Конечно, все это зависит только от нас.
Вокруг меня много замечательных талантливых людей. Я от них подпитываюсь, учусь. И самое главное, что мы развиваемся вместе. Мне нравится то, что получается в итоге.
Хотелось бы делать хореографические проекты для широкой публики. Чтобы на хореографические концерты приходил другой зритель. Чтобы люди воспринимали хореографию не только как детские отчетные концерты. «Весеннее обострение» – будет в этом году нечто другое, рассчитанное на широкую публику. Состоится премьера хореографического спектакля «Своими ногами» в исполнении группы свободной хореографии «ДисТанцы-Я», постановка приглашенных питерских хореографов Татьяны и Елизаветы Тарабановых и Полины Митряшиной. Кроме того, в рамках проекта впервые в Калуге пройдет конкурс детских хореографических постановок. И то, что делают дети, меня просто восхищает! И я готова взять это в разработку.
Конечно, работа занимает большую часть моего времени, но на первом месте будут всегда мои родные и близкие
– У вас двое маленьких детей. Как вы все успеваете?
– Мне было бы сложно, но, к счастью, у нас творческая семья, поэтому мы понимаем друг друга и поддерживаем. Конечно, работа занимает большую часть моего времени, но на первом месте будут всегда мои родные и близкие. Они всегда выше всего остального.
– Ваш сынок еще маленький. А дочь занимается в «Забаве»?
– Нет, Серафима не учится у нас. К сожалению, она не воспринимает всерьез меня и других педагогов. Потому что мы дружим все. Серафима занимается гимнастикой. Ей не хватает спортивной дисциплины. Кроме того, гимнастика – это еще и красивый спорт. Но танцами заниматься она обязательно будет.
– Елена, на первый взгляд все складывается идеально. Но, может быть, вы жалеете о чем-то?
– Я жалею о том времени, которое я потеряла. Это честно. Я могла бы получить намного больше. Вопрос: как поступать со своими детьми, которые приходят, объявляют нам о своих целях, которые кажутся родителям бредовыми? Не знаю. Потому что сама я с детства четко знала, как и что мне нужно делать. В раннем возрасте я уже представляла то, что у меня есть сейчас. Что будут люди, с которыми мы будем вместе работать, что мы будем делать, как мы будем ставить танцы. Мне в этом отношении очень повезло, что я на своей дороге. Я не шла страданиями и мучениями через тернии к звездам, нет. Как будто кто-то поставил меня, и я иду по нарисованной мне линии. Я там, где должна быть.
Текст: Анна Большова
Фото: Дмитрий Мамяс
Загрузка ...
Я занимаюсь танцами с 2 лет. Где я только не занималась… Но в мои 12 лет я знаю множество движений в танце. Мне помогали многие педагоги! Но за 2 с лишним года в «Забаве» я научилась не только многим разным движениям и трюкам, но и главное: танцу с эмоциями! Большое спасибо вам: Елена Владимировна Иноземцева и Екатерина Александровна Трошина. Вы научили нас (всех детей кто танцует в вашем коллективе) эмоциям и правильным «видам» танца)))) One love*****